Новости

- Безусловно, это движение в правильном направлении. Я бы не назвал это реформой, но это как минимум попытка рационализировать абсолютно нерациональную структуру вооруженных сил. У нас уникальная армия, у нас на каждых двух солдат один офицер. Такого нет ни в одной армии мира. Поэтому мысль о том, чтобы на отдельных должностях заменить офицеров на гражданских, а на других, как следует из публикаций в прессе, на сержантов - это абсолютно рациональная и правильная мысль.

- Министерство обороны предлагает поднять статус сержанта до уровня прапорщика или лейтенанта. Но ведь офицер учится 4 года, а бывает и 5, а сержант - 6 месяцев. Это, по-вашему, не отразится на уровне подготовленности армии?

- Проблема в том, что наш сержант учится 6 месяцев. У нас до сих пор не понимают разницу между сержантом и тем, кто в американской армии называется специалистом. Сержант - это унтер-офицер, это человек, выполняющий особую роль в Вооруженных силах. Это такой становой хребет армии. Это человек, который отвечает за дисциплину и формирование у солдат военной этики. Это тот человек, который несет в казарму мораль военных профессионалов. Понятное дело, что этому не обучают за полгода. Мы до сих пор не знаем, что имеет в виду министерство обороны, говоря о сержантах. Если вести речь всерьез, то это должно означать, что, конечно, должны быть созданы вместо краткосрочных курсов - академии для сержантов, где их должны готовить не меньше года-двух.

- С охранится ли институт прапорщиков в российской армии - тех, кто служит на хозяйственных должностях и про которых давно уже сложен анекдот: «Пока руки носят, буду служить»?

- Да-да, «служить буду, пока руки носят». Вы в своем вопросе дали ответ. Нам нужно огромное количество людей, которые сидят на складах и каптерках? Наверное, нет.

- По-вашему, не дойдет ли очередь и до офицеров-журналистов, которые обучались в Львовском училище, сегодня в Москве, не поменяют ли их в будущем на гражданских специалистов, которые учатся в гражданских вузах, но могут пройти какую-то специализацию?

- При всем моем глубоком уважении к профессиональной армейской журналистике, военным журналистам, которые носят погоны (я 16 лет работал в газете «Красная звезда»), я должен сказать, что для современного общества такая военная журналистика в погонах - это оксюморон. Цель нормальной журналистики - это не информирование о приказах начальства, а выявление проблем. И человек, пока он носит погоны, не может, ясное дело, критиковать начальство.

Планируемые изменения в штатном составе армии анонсируются также как один из способов сделать вооруженные силы более экономичными. Чего все-таки больше в такой реформе - экономики или стремления приблизиться к оправдавшей себя практике эффективных цивилизованных армий мира, где работа гражданского персонала хорошо отлажена? Говорит военный обозреватель Виктор Литовкин.

- Пока это замена людей, которые выслужили положенный срок службы на определенных должностях в Генеральном штабе, в главных управлениях и так далее, они уходят на пенсию и продолжают оставаться на своих местах, выполняя те же обязанности, которые они выполняли, только уже будучи пенсионерами или гражданскими лицами. Потому что для того, чтобы подготовить специалиста, который мог бы работать в Генеральном штабе или в Главном управлении Генерального штаба или в центральном управлении, надо иметь хорошую подготовку, надо знать армию, таких людей надо готовить. Поэтому это может произойти не за один день и не в один два года, но есть должности, которые могут занимать гражданские люди даже без соответствующей военной подготовки. Ну, условно говоря, финансисты, экономисты, метеорологи. Есть, например, такие врачи, например, кардиолог - он что гражданский кардиолог, что военный кардиолог решает одни и те же задачи, лечит примерно одни и те же болезни. Правда, есть болезни, связанные с несением воинской службы, например, есть ракетчики, которые находятся на боевом дежурстве под землей, у них, видимо, диагностика своя, есть подводники, у которых свои болезни, есть летчики-истребители, перехватчики, у которых свои болезни. Конечно, специалист, который должен лечить вот эти категории военнослужащих, должен иметь военно-медицинское образование. Так же как и специалист по полевой хирургии. Мы говорим о врачах, которые будут работать в дальних гарнизонах, глухих медвежьих углах - туда просто врач не поедет.

- Люди военные, люди в погонах, они вынуждены и должны по долгу своему делать даже то, что, может быть, им не нравится, по приказу. С гражданскими специалистами, очевидно, такой номер не пройдет.

- Безусловно.

- Тут даже законодательно какое-то противоречие: одни живут по уставу, другие - по гражданскому законодательству.

- Да, по Трудовому кодексу. Есть еще гражданские сотрудники, так называемые служащие российской армии. Поступая на работу, подписывая контракт, они подписываются под определенные обязательства, которые они должны выполнять.

- То есть в целом эти изменения, если они произойдут, можно оценить как положительные?

- Если они произойдут разумно, с позиции здравого смысла, конечно, их можно оценить как положительные.

- А что с самими офицерами, которые сейчас работают - как они на эмоциональном или рациональном уровне принимают (или не принимают) подобное движение армии в сторону большего количества гражданских лиц?

- У разных офицеров разные мнения по этому поводу. Те, кто выслужил положенный срок службы, имеет квартиру, устроился в жизни, они легко перейдут на гражданские должности, тем более если за этими должностями будут высокие оклады, которые обещаны были, особенно в таких городах, как Москва, Санкт-Петербург, приволжские крупные города, уральские крупные города, сибирские крупные города и так далее. И конечно, в дальних гарнизонах я не думаю, что кто-то будет так машинально, механически переводить военных на гражданские должности.