Причина психологической неустойчивости интеллигенции кроется прежде всего в самом процесс образования. Изучение материала, например, учебника предполагает прежде всего психологическое подчинение материалу учебника. Чтобы понять, надо сперва принять на веру, то есть выучить. Чем лучше учишь, тем больше привыкаешь подчиняться. Более того, первичная обработка полученной информации подразумевает продолжение процесса психологического подчинения выученного материала. Осмысление предполагает прежде всего нахождение логических связей внутри материала, то есть того, что обосновывает необходимость внутреннего согласия с прочитанным. Дальнейшее осмысление, которое может вызвать отторжение материала, или не нужно и наказывается двойками, или свидетельствует о несовершенстве учебников и замене их на учебные материалы, которые настолько совершенны, что с ними надо только соглашаться. То есть, процесс развития ученика от троечника к хорошисту и отличнику предполагает дальнейшее совершенствование в привычке соглашаться с чужим мнением, включая адаптивный эффект заранее ожидать в процессе осмысления чувство внутреннего удовлетворения от дополнительного внутреннего согласия с усвоенным в процессе анализа. Отсюда привычка подходить к ряду источников информации как к чему-то авторитетному.

Другим, очень важным моментом является объем нагрузки и степень стресса, испытываемого в процессе усвоения материала. Естественно, учебная нагрузка будущего интеллигента куда больше, чем у обычного разгильдяя. В итоге привычка подчиняться чужим рассуждениям, придавать значение чужим фактам, восхищаться результатам чужих усилий усваивается при большем стрессе и становится намного глубже. Всё это накладывается на положительное стимулирование. Усердный троечник может зомбировать себя не меньше, однако, учительница вынуждена ему ставить тройки, то есть не сопровождать процесс подчинения логике и фактуре выученных знаний положительными эмоциями. Хорошист же и отличник привыкают к положительному стимулированию и ожидают его в дальнейшей жизни на уровне подсознания. Поэтому, даже адекватно воспринимая льстивость утверждений, ну, вы же умные, вы понимаете как поощрение к восприятию зомбирующей информации, интеллигент куда тяжелее отказывается от её адекватного восприятия. С другой стороны, интеллигент куда негативнее воспринимает примитивный наезд, имитирующей отказ ему в способности усвоения знаний в правильном направлении. Фразы – ну, ты, недодумал, ты дурак, это не ново, это всем известно – куда легче выводят его из равновесия, чем завзятого троечника, привыкшего к негативной реакции. Самое главное, интеллигента легче брать измором, то есть переутомить ненужной информацией или информацией, ведущей к ложным выводам и представлениям. Наконец, не надо забывать, что срок обучения дольше. К 11 классам школы надо прибавить 5 лет института, где учебная нагрузка особенно велика, то есть учит подчиняться.

Очень важным явлением, облегчающим зомбирование, является привычка психики человека бороться исключительно с тем, что ему противостоит, не замечая сопутствующих явления. Скажем, солдат, привыкший вздрагивать от крика «Рота, подъем!», через некоторое время на гражданке вздрагивать не будет, более того, реакция на подобный крик будет отрицательной, зато ему и в голову не придет, что в нужный момент аналогичное воздействие можно осуществить несколько в другой форме, проорав ему не «рота, подъем!», а «родина-мать зовет!», и он, сам не заметив, включит в себе привычный стереотип подчинения. Так и интеллигент усваивает свои стереотипы подчинения, не замечая, что, когда он им сопротивляется, он сопротивляется только частным вариантам подобных стереотипов, а не стереотипам в целом. Вот здесь я бы хотел предостеречь представителей других групп населения от избыточно негативного отношения к интеллигенции в силу их привычки подчиняться пропаганде. Подчинение пропаганде – только одна из форм подчинения. Благодаря армии и такому чудесному явлению как дедовщина, нищете и бесправию перед властью, остальные части населения так великолепно дрессируются, что проблем с подчинением в российском обществе нет, кроме одной – как бы это общество окончательно не вымерло в результате полной психологической подавленности и дезориентации. Например, выдрессированный дедовщиной, рабочий, крестьянин или военный способен отлично выполнять приказы, даже понимая их вредность для него, его семьи и общества в целом.

Очень важную роль в воспитание общества играют женщины. Из них набираются учительницы. С одной стороны, психическое давление женщин иногда может быть слабее решительного, мужского, однако такие черты женского характера как нервозность, стервозность, истеричность, тщательно воспитываемые самой либеральной обстановкой нашего общества и особенностями женского коллектива способны перекрыть такие положительные качества некоторых женщин как мягкость, тактичность и внимание к учащимся. Тут очень важна стрессирующая нагрузка общего объема изучаемого материала. То есть, учащийся учится подчиняться женщине в состоянии внутреннего стресса, когда для осознания своего, личного мнения просто не остается сил. Но, ещё раз подчеркну, здесь важно качество учительниц, а не просто их наличие. Точно так же для развития привычки подчиняться важен не факт наличия мужчин-преподавателей, а их качество. Вот здесь учебный коллектив школы оказывается на высоте поставленной задачи. В школе прежде всего процветают женщины, имеющие способность подавлять детей и остальных женщин в борьбе за процветание на рабочем месте. Инстинкт подавления, то есть нарушение нормальной работы психики учащихся у идеальных учительниц приводит к вырабатыванию привычки у учащихся подчиняться и соглашаться именно с теми, кто на них давит. Поэтому пропагандисту потом остается только имитировать авторитетность условной Марьи Ивановны, чтобы у многих слушателей вызвать положительный отклик. В этом, кстати, оказалось слабое место пропаганды генерала Лебедя, который взывал к привычке подчинения сержанту Иванову, а не к привычке подчинения родной и крутой Марьи Ивановны. Сперва началось отторжение у интеллигенции, а затем у простого народа, который стал подчиняться с тягостным чувством – когда настанет, наконец, дембель. О президентах выскажу сугубо личное мнение. Ельцин же выбрал стиль мужа Марьи Ивановны – пляшет, выпивает, пальчиком грозит. Авторитетности тоже не получилось. Недаром, новый президент выбрал стиль родного, доброго и любимого учителя физики, вызывающего восхищение неопытных учениц, и весьма преуспел в первые годы.

Советская власть, надо отдать ей должное, очень много уделяла внимание воспитанию в интеллигенции привычки подчиняться. Однако возникла проблема внутреннего противоречия между разными типами подчинения. Привычка подчиняться учебному материалу, когда материал требовалось усвоить, внутренне с ним согласиться в силу наличия в нем логических связей, вступила в противоречие с иными, воспитываемыми в интеллигенции привычками к подчинению. Скажем, привычка к беспрекословному подчинению, воспитываемому через маршировку на пионерских слетах, слишком стала усугубляться требованием тупой, комсомольской дисциплины и политическим требованиям, лишенным внутренней, логической связи. То есть, положительный стимул от тупого подчинения лишал зомбируемого положительного стимула от интеллигентского осмысления во имя подчинения. Сейчас положение ещё больше усугубилось. Привычка получать положительный стимул от умственного подчинения, возникающего в процессе усвоения высшего образования, вступила во внутреннее противоречие от обязанности получать удовольствие, возникающего в процессе тупого, мазохистского подчинения религиозным нормам православия и совсем мазохистского подчинения армейской дедовщине. Всё это в свою очередь вступило в противоречие с требованиями рыночной экономики, которая рублем наказывает тех, кто больше думает о церкви, армии, политике, культуре, искусстве, чем о собственном процветании и личном самоутверждении за счет окружающих. Вот эта разнохарактерность требований чем-то сродни попытке заставить женщину одновременно получать удовольствие от минета и от просмотра одним глазом обучающего телесериала по астрономии, а вторым глазом по другому телеку лекций о текущем курсе акций на бирже. В обществе возник когнитивный диссонанс, нарушающий координацию центров различных удовольствий в голове индивидуумов. Интеллигенция в процессе перестройки оказалась растерянной, дезориентированной и мыслящей в диссонансе с пропагандой. Да, растерянность и дезориентацию можно считать успехом, когда общество рассматривается в краткосрочном плане, но проигрыш в перспективе был неизбежен.

В этих условиях совершенно ясно, что главной проблемой успеха пропаганды в современном обществе являются капиталистические, рыночные отношения. Привычка думать о собственной шкуре воспитывает негативную реакцию на основную цель всякой пропаганды – заставить человека поставить личные, семейные, социальные, национальные, муниципальные, короче, любые рациональные проблемы ниже навязываемых ему ценностей подчинения и служения чужим интересам. Расслоение интеллигенции сделало её работу менее эффективной. Нищая интеллигенция в силу чувства униженности не стремится достаточно активно распространять пропагандистские представления среди других слоев общества, в то время как богатая часть интеллигенции воспринимает себя как представители власти и пытается действовать нахрапом. Рыночная экономика и понятие успеха сделали чувство социального удовлетворения слишком дорогим удовольствием. Свою роль сыграла женская эмансипация, увеличившая объем материальных требований женщин к своим партнерам по сексу и браку. Атомизация общества путем распространения разных теорий, передергивания фактов, психологического давления и пропаганды идей либерализма проходит успешно, однако, обратно собрать общество в заданных параметрах или менять его в заданных параметрах, постепенно становится всё сложнее. Стало ясно, что пропагандистского успеха невозможно добиться без самого ужасного и неприемлемого для истеблишмента – повышения жизненного уровня народа.

К ужасам нашего времени, мешающим эффективной пропаганде, стал вопрос поиска адекватных групп внутри каждой социальной прослойки, включая интеллигенцию, на которую стоит нацелить пропаганду. Истеблишмент вынужден столкнуться с неожиданной для носителей идей перестройки проблемой – пропаганда наиболее эффективна, когда обращена на людей, пользующихся среди окружающих репутацией порядочности. Напротив, избыточный успех пропаганды среди тех, кого большинство окружающих считает непорядочными, может вызвать отторжение. Раньше считалось, что для успеха дела достаточно избавить общество от порядочных людей – расстрелы, ГУЛАГ, обвинения в несознательности. Увы, в таких случаях общество начинает вырабатывать новые критерии порядочности, не обращая внимания на наличие или отсутствие в обществе так называемых «порядочных» людей. Возникает тупик – вроде, порядочных днем с огнем сыскать нельзя (тем паче, с правильными взглядами), а население ждет согласия или несогласие от отсутствующей в обществе референтной группы. Возник эффект авторитета пустого места, некого фантома как при ампутации ноги или руки – меры по наказанию отрезанной ноги за несогласие принять невозможно ввиду её отсутствия, то есть нельзя создать необходимый сигнал одобрения пропагандируемых идей внутри общества, а «нога», то есть пустое место ноет.

В истеблишменте вызревает тоска по социализму, когда единая, гарантированная пайка и пенсионное обеспечение работали на пропаганду лучше всей системы ГУЛАГа – бессмысленность попыток улучшения жизни и удовлетворение хотя бы минимальных потребностей отбивали внутренний стимул к сопротивлению натиска пропаганды. Недаром сейчас в моду вводится Сталин, фашисты и даже Гитлер, то есть те, кто старались и даже достигали успеха не только в пропагандистском насилии над членами общества, но и обессиливали волю к сопротивлению за счет улучшения качества социальной политики. Другой причиной, которая мешает использованию интеллигенции в целях пропаганды, является рост преступности. Преступность заставляет обывателя думать о собственной шкуре, а не об внедряемых ему в голову идеях. По этой же причине, совместное проживание наций и неизбежные конфликты тоже работают против пропаганды.

Вывод: я бы не стал обвинять интеллигенцию в том, что она плохо зомбируется и плохо распространяет внедряемые в неё стереотипы сознания. Проблема в социальных условиях, в которую поставлена современная интеллигенция. Лично я – человек неустойчивый, мог бы поддаться очарованию телеящика и пропагандировал бы идею «Раньше думай о Единой России, а потом о себе». Мешает среда, кушать хочется и т.д.

http://kosarex.livejournal.com/345913.html