6

«Из письма к племяннице». Целомудрие. Все добродетели, так или иначе, ведут к Богу. Целомудрие – это самая яркая, главная добродетель, собственно, «девственность – название всех добродетелей».
Есть два смысла девственности. Биологический, по которому можно определить наличие девственности у женщины (у мужчины нельзя). Тут пресловутая плева есть. Разрыв плевы – признак отсутствия девственности, но плеву можно и восстановить. Это малоинтересно, потому что девственность ведь – сохранение от совокуплений (вне брака), а раз надо восстанавливать, значит, совокупление было, от факта не уйдёшь, не спрячешься, прошлое не изменишь. Биологически она может теперь и девственница – «восстановила», но фактически нет. Есть смысл духовный, он же фактический, который я понимаю так. Девственность – никакого секса до брака, никакого секса вне брака, без любви. Всё иное не есть девственность. По этому смыслу, если, например, если в первую брачную ночь произошёл разрыв плевы (дефлорация), то девушка лишь биологически перестала быть девственницей (как и муж – девственником, если до брака у него не было секса, что правильно), но фактически или духовно девственность сохранилась, потому что сохранилась добродетель, чистота, нет похоти, наверное, есть любовь, есть сам брак, брачный союз, узы брака, нет обид, есть «едина плоть». Девственность не только духовное, аморфное понятие, я же дал его фактическое определение. Брак – это не штамп в паспорте (что и само по себе не плохо, главное, чтобы любовь не была штампом), брак – это клятва любви перед чем-то высшим (Богом, государством, обществом). Русская Православная Церковь признаёт браки, зарегистрированные в Загсах (вообще тут бы надо уточнить, как именно признаёт). Так, что «штамп в паспорте» – это от Бога, потому что любой брак, даже гражданский, должен быть ТАИНСТВОМ. Не загадкой или головоломкой, а таинством, священнодействием. Целомудрие сохраняется в этом таинстве, а нет таинства – нет и целомудрия (нет таинства любви).
Целомудрие – это объективная ценность. Если кто-то убил, но только после осознания убийства понял, что убивать плохо, то он всё равно убийца (Раскольников). Так и с девственностью. Если смысла девственности не понимал (-ла), но лишился (-сь) девственности, то преступление совершено, ибо ценность девственности, повторяю, не субъективна («как хочу, так и считаю»), а объективна (есть факт секса без любви и брака – нет девственности, это просто очевидно, разговаривать тут особо не о чем). Естественно, что раскаянье, покаяние может очистить от греха (для меня только в том случае, если это православная исповедь, а иначе не считается), но фактически преставление не отменяется (в правовом смысле, дескать «судимость» уже есть). Тут вопрос фактического и церковного права, их соотношения.
Влюблённость – это 1) поверхностная любовь, 2) первая стадия любви. В обоих случаях любви ещё нет (тем более нет брака), а значит, не должно быть и совокупления. Половое сношение лишь в состоянии влюблённости – разврат. Влюблённость – это дешевизна, это слишком легко. Тут нет «единой плоти», нет Бога, нет клятвы перед Ним (секта двух развратников, если они – эти совокупляющиеся – создали секту, не считается). Если влюблённость кажется долговечнее брака, то это ложь и ошибка, которую надо признать.
Девственности можно лишиться, но девственность нельзя приобрести. Девственность как и жизнь даётся только один раз – при рождении. Лишился девственности – и больше её уже никогда не будет. Девственность не вернёшь. И фактически, и духовно не вернёшь (лишь обманно, биологически, но это бы мало меня успокоило, если бы я женился на такой). Чистоту, духовность можно вернуть, можно восстановить. А девственность по определению не возвращается. Грех снимается, но девственность только одна, и когда её теряешь, то больше и не будет девственности. «Знаешь, я же духовная девственница», – для меня это не аргумент, если это мне говорит моя будущая супруга. Такая мне не нужна. Мне нужна фактическая (поэтому и духовная) девственница.
Любая измена, «любой секс на стороне» – это фактическое разрушение брака, т.е. прелюбодеяние. В Евангелии Христос ясно говорит об этом. Прелюбодеяние – и брака нет, и никакими лживыми или действительными раскаяньями его уже не спасёшь. Брака при измене нет фактически, уже нет брака по определению, нет «единой плоти». Всё бы было слишком просто, если любой грех можно «замолить»: потому и нельзя совершать, потому что некоторые вещи неисправимы фактически. Мне изменили, я прелюбодеяния не совершал, – могу жениться повторно, и прелюбодеяния тут не будет (моя девственность остаётся). Измена – это полный крах брака. Брака больше нет.
Девственность и брак ценны чисто человечески, нравственно, этически. Безнравственная, нечеловеческая религия, пусть и «истинная», – никому не нужна (вообще не религия). Лучше нравственный атеист (Маркс), чем безнравственный «христианин» (старец Распутин и его оргии) Даже если я атеист, то брак и девственность ценны. Я бы даже сказал, что брак и девственность ценнее како-то абстрактного (сектантского) Бога. Брак – это уже религия, и у этой религии больше последователей, чем у всех остальных, вместе взятых религий. Бог выгнал нас из рая, а брак по любви восстанавливает наш рай. Православный Бог признаёт ценность брака и девственности самих по себе. Не знаю, признаёт ли это Ваш бог.
Никакого православного человека пуританином назвать нельзя. Вы правильно заметите, Если скажете, что это скорее англосаксонский протестант. Не думаю, что все англосаксонские протестанты – лицемеры.
Но в другом – искажённом – значении из пуритан сделали какое-то пугало (как и со словом «ханжа» – первоначально, лицемер в турецком исламе). Дескать, они против всякого секса и жгут за секс на кострах. Но это бред. Никто секс и не отрицает, так как все признают демографическое механизмы воспроизводства населения. Инквизиции уже давно нет. Их «пуританин» – это пустое понятие, которому никто и ничто в действительности не соответствует. Для меня «пуританин» не оскорбление, а скорее похвала, потому как люди признают, что я борюсь с развратом, пытаются меня этим попрекать, оскорблять, а мне не больно.
Я не пытаюсь регламентировать Ваш секс, я говорю о базовых, нравственных понятиях, без которых секс – разврат. Секс давно регламентирован в «Камасутре». Тем более, что ни я, ни «Камастура» не можем никого заставить жить «по-нашему». Заставить не могу, но назвать порок и вообще недопустимое своим именем я могу. Техника меня всегда мало волновала, а особенно – техника соития.

7. Онтология и социальная философия разврата

В космосе и природе разврата нет в том смысле, что там он не считается развратом. У диких и домашних животных разврат не осознан, не специален. Одно животное не может развратить другое. Разврат – это качество животного по природе. Животное развратно, прожорливо, агрессивно. Оно не мечтает, оно только хочет. Человек – это он. Животное всегда оно. Люди очень сильно отличаются от животных, но это не значит, что люди имеют право мучить и есть зверей. Мы пытаемся создать мир, где мы хозяева, где каждый из нас творит, но и животные как-то нам помогают, как-то по-своему нас любят, мы что-то даём им, они – нам, и мы должны их беречь и уважать, хоть они и не достойны нас. Они не читают, не слушают музыку, не философствуют, но им с нами интересно, а нам интересны они. Мы требуем культурности от всех людей, но от животных, как от менее творческих существ, мы не требуем ничего. Главное, чтобы их порою преступная природа не смущала нас, людей.
Биология говорит, что животные развиваются, становятся лучше, только через род. Тогда разврат животного простителен: не в себе, а в детёнышах животное видит прогресс. Человек же может развиваться в своей жизни, развиваться личностно и социально, духовно, творчески и эмоционально. В животном мире пресекается то, что является развратом внутри животного мира: у животных есть отбор, есть брачные танцы, и невыполнение брачного танца – там разврат. Ценности животного мира другие, там важна сила, ловкость, жестокость, пронырливость, способность добывать пищу. Как биологический вид человек победил и обыграл всех: люди больше всего истребляют других видов, больше всех сытно едят, людям комфортнее живётся. Мне плевать на теорию эволюции, Дарвина надо проверять и перепроверять. Но человек создал (когда – не важно) свой мир, поставив новые цели и задачи, способствующие развитию и прогрессу и каждого человека, и всего социального сообщества. Цивилизация – победа над животным миром, триумф человека как животного, культура – победа человека над животностью самого себя (животная акциденция человека), триумф над собой и себе подобными, триумф как человека. Скатывание обратно для человека будет признаком разврата, как для животного вида развратна депопуляция и регресс вида, когда животное становится менее приспособленным и не выживает в конкретных условиях (у домашних видов животных все это не считается, т.к. мы в каком-то смысле делаем из них людей, «гуманитарных» существ, одомашниваем нашему дому, вводим в культуру). Человек как животное разучился выживать, поэтому обратно пути нет. Мосты сожжены, «назад к природе» – дорога в пропасть, в смерть. К тому же отказ от специфически человеческого – это не только трусливое бегство, но забвение бытия человека как себя: человека. Человек не должен сдаваться, предавать своё бытие, свою сущность, свою субстанцию. Только вперёд, вперёд к более широкой, радостной, живой, интересной, наполненной, сильной и тонкой жизни.
Разврат – это деструктивный «элемент» (персонаж) социального, культурного и онтологического человека. Разврат – это отказ от бытия, разврат – ничтожен. Предаваясь разврату, да и любому более мелкому, даже ничтожному и незначительному удовольствию, человек теряет себя, теряет мысль о бытии, а по картезианской парадигме: само бытие. Человек через удовольствии (=через удовольствие, здесь «как» тождественно «где») растворяется в низко чувственной иллюзии; удовольствие, перенаполненность сладким, ритмичным, оргазменным, сытным и т.п. как-то удаляет нас от бытия, от себя, от главного: мы начинам играть по чужим правилам, где «кто-то» неживой или (точнее) нечеловеческий нами помыкает, мы попадаем в темницу, где «хорошо» (в смысле «мило»), но где нет свободы, где это «хорошо» уже дано и не надо искать ещё большего «хорошо» (в собственном смысле хорошо, объективно хорошо, вечно «ещё лучше»); кто-то назвал бы это буржуазностью. Удовольствие всегда приводит к скуке, оно надоедает. Радость принципиально всегда нова, иначе это не радость. Постоянно новые удовольствия тоже могут наскучить и не приносить радости (причина суицидов среди буржуа). Ещё одни атрибут разврата состоит в том, что он наскучивает, из него стремятся вырваться. Разврат – это критическая масса бытия, за которой – смерть, небытие. Любовь, напротив, всегда – полнота бытия, высший смысл. Любовь выводит за пределы одинокого существования существа, эгоизма как крайней степени такой замкнутости к более широкому бытию, к бытию других существ, к Ты, к бытию вообще, Бытию в целом.

ЛЮБОВЬ – ЭТО ОСНОВНОЙ ОРГАН ОНТОЛОГИИ