К нынешнему же конфликту стороны шли сознательно и подготовились значительно лучше и в пропагандистском, и в техническом плане, что позволяет утверждать:

перед нами – системное выяснение отношений между властями России и Украины, перешедшее в острую фазу.

Судя по крайности мер «Газпрома», дело с отключением газа – чисто политическое. Было вполне возможно договориться на среднегодовую цену поставки газа в коридоре $235–250 за тысячу кубометров. При необходимости – организовать январские поставки по временной схеме (в том числе частично ограничив подачу газа) и дожать украинцев. Такая цена на 2009 год едва ли не превысит среднегодовую цену поставок российского газа в Западную Европу (за вычетом транспортных расходов). Долги за поставленный в 2008 году газ Украина начала погашать. Ситуация не идеальная, но решаемая.

Однако было ясно, что «Газпром» ведет дело к показательному ограничению подачи газа с 1 января. Сначала угрожали отключить газ за накопленный долг, а когда за два дня до нового года украинцы перечислили средства, заявили новую нереальную цену – $418 за тысячу кубометров, полностью исключив тем самым заключение нового контракта в оставшееся до нового года время.

Зачем Москве понадобилось действовать столь жестко, ставя под угрозу надежность российского газового транзита в Европу, незащищенность которого стала очевидной еще в январе 2006 года? Судя по скоординированности последующих действий – развернутой и весьма эффективной пропагандистской кампании (с активным личным участием Владимира Путина), прекращению подачи «Газпромом» транзитного газа для европейских потребителей – Россия шла ва-банк, не обращая внимания на финансовые последствия (остановка европейского транзита стоит «Газпрому» до $150 млн в сутки) и возможную реакцию Европы.

Подобная твердость напоминает поведение российских властей в ходе августовского конфликта с Грузией. Возможно, мы имеем дело с политикой нового типа по отношению к постсоветским странам, объявившим в последние годы прозападный курс, – политикой активизации грубых форм давления.

Такая политика может иметь несколько целей. Во-первых – повлиять на внутриполитическую ситуацию, создать этим странам серьезные проблемы и поколебать позиции их прозападных лидеров, сформировать у части политических элит «челобитные» настроения по отношению к Москве. Во-вторых – дискредитировать власти Украины и Грузии в глазах Запада, выставить их ненадежными партнерами, постоянно создающими конфликты с Россией, ввязываться в которые Западу, и особенно европейцам, невыгодно. В-третьих – создать «цветным революциям» на Украине и в Грузии имидж провальной, тупиковой модели развития по сравнению с путинско-лукашенковским «порядком» (не зря Путин на прошлой неделе назвал происходящее следствием «политического коллапса» на Украине).

У российского руководства могут быть и побочные прагматические цели – например, добиться сохранения в газовой схеме посредников, вернуться к обсуждению вопроса о передаче украинской газотранспортной системы консорциуму с участием «Газпрома», а также, сколь экзотично это ни звучит, сэкономить газ. Добыча у «Газпрома» не растет, а еще в прошлую относительно теплую зиму хранилища компании оказались полностью опустошенными уже к концу января.

Не исключено, что прекращение подачи газа Украине было необходимо «Газпрому», чтобы избежать масштабных срывов поставок потребителям, которые случились бы в конце января – феврале уже просто из-за физической нехватки газа.

Как бы то ни было, судя по проявленной чрезмерной жесткости и нежеланию идти на компромиссы, политические цели все же явно превалируют.

Нельзя снимать вину за конфликт и с украинской стороны. Хотя версия Москвы о полной «недоговороспособности» украинцев вследствие внутриполитической борьбы всех против всех – преувеличение, украинцы, тем не менее, не скрывают, что приближающиеся президентские выборы мешают им принять более объективные условия поставок газа (например, цену в $250 за тысячу кубометров). Не помогали компромиссу и разнонаправленные сигналы от Ющенко и Тимошенко (например, намерение Тимошенко устранить посредников из российско-украинских газовых отношений явно не встречает понимания со стороны украинского президента).

Украинцы также неплохо подготовились к конфликту, запасшись газом в хранилищах, с готовностью разыгрывая карту зависимости «Газпрома» от украинского транзита и охотно втянувшись в «войну документов». В ответ на озвученное «Газпромом» и Путиным заключение аудиторской компании SGS о фактах несанкционированного отбора газа были опубликованы копии телеграмм Центрального производственно-диспетчерского департамента «Газпрома» с командами о полной остановке подачи на украинскую границу газа, предназначенного для европейских потребителей.

Поскольку контракты «Газпрома» предусматривают доставку газа на границы западноевропейских стран, его юридическая позиция в отношениях с европейскими потребителями слаба. Доставить им газ – ответственность компании, и ссылки на украинцев мало кого убедят.

Неоднозначна и тема пресловутого «воровства» газа – юридическая природа контрактов настолько сложна, что чересчур вольное обращение с этим термином вряд ли допустимо. Например, действующий транзитный контракт от июня 2002 года не содержит разбивки объемов по месяцам, неделям и суткам и не определяет порядок отбора газа на технические нужды газотранспортной системы. Однако из-за срыва переговоров техническое соглашение к транзитному договору, которое должно было определить все необходимые детали осуществления транзита, заключено не было.

Украинцы и не отрицают, что взяли примерно 3% российского газа на обеспечение работы компрессоров и газоперекачивающих агрегатов. Любому, кто знаком со спецификой работы ГТС, ясно, что поставить, скажем, 300 млн кубометров в сутки на российско-украинскую границу и требовать ровно такого же количества на выходе – отдает издевательством со стороны «Газпрома».

Наконец-то Россия заговорила о намерении подать иск против «Нафтогаза» в Стокгольмский арбитраж – хотелось бы, чтобы эти речи не затихли, как три года назад, поскольку только объективное судебное разбирательство сможет расставить все точки над «i» в вопросе о том, воровала Украина транзитный газ или нет.

Но какие бы проблемы ни создавали «Газпрому» его украинские партнеры, необходимо понимать, что любые чрезмерно жесткие действия неизбежно обернутся против него самого.

Потери выручки «Газпрома» от прекращения подачи газа Украине и его транзита в Европу могут измеряться миллиардами долларов. Имиджевые потери и того больше: затяжная газовая война января 2009 года приведет к принятию европейцами решительных мер по снижению зависимости от российского газа.

В Европе неизбежно активизируется строительство угольных энергоблоков вместо газовых – что уже происходило в последние годы.
Мы потеряем и рынки СНГ: в последние годы объемы продаж им газа снизились, Грузия и Азербайджан вообще отказались от закупок по повышенным ценам. Наконец, уход Украины с переговоров под Новый год и есть прямая демонстрация того, что предъявленная «Газпромом» цена – $418 – завышена. Можно, конечно, апеллировать к тому, что Россия покупает газ в Туркмении по $350, но ведь никто же не заставлял «Газпром» столь легко подписываться на такие условия. И вообще возникает вопрос – почему не пустить украинцев самих договариваться с Туркменией вместо перепродажи туркменского газа Украине с убытком?

У «Газпрома» и так слишком много проблем, чтобы использовать его в качестве боевого орудия для газовых войн.

В этом году, например, из-за ожидаемого падения экспортных цен на газ вслед за мировыми ценами на нефть «Газпром» ждет масштабный секвестр бюджета либо дефолт. Использование компании как инструмента политического давления на сопредельные страны может лишь приблизить его финансово-экономический крах. Использование же грубого давления на постсоветские страны – лишь оттолкнуть их от России.